Турция традиционно концентрировала свои африканские инвестиции в Северной Африке – наследии Османской империи, которая когда-то простиралась по всему региону – но все больше расширяет свое присутствие в Африке к югу от Сахары.
На встрече в Люксембурге в декабре 1997 года Европейский совет решил начать переговоры о вступлении со всеми странами, подавшими заявки на членство, за исключением одной: Турции.
Отказ был оправдан европейскими лидерами тем, что Турция не удовлетворяет демократическим требованиям для членства в Европейском Союзе и что ее приверженность верховенству закона недостаточно сильна.
Турки, однако, подозревали, что настоящая причина была не политической, а культурной: белые европейцы просто не видели места в проекте ЕС для страны с мусульманским большинством и наполовину азиатской страны на его восточном фланге. Этот опыт вызвал период переоценки ценностей среди политической, экономической и внешнеполитической элиты Турции, поскольку Анкара стремилась определить место страны в мире.
Результатом стал упор на так называемый «Глобальный Юг», и особенно на Африку, как на потенциальный путь к большей геополитической мощи и экономическому процветанию.
Тереза Пинто, доцент Университета Лусофона в Лиссабоне и эксперт по африканским делам, объясняет, что «понимая, что присоединиться к европейскому проекту будет сложно, Турция запустила свой «План действий для Африки» в 1998 году, а в 2005 году начала реализацию программа «Открытие Африки».
Пинто рассказал African Business, что «стратегия была всеобъемлющей, включая инициативы в области экономической и культурной дипломатии, с упором на образование и привлечением как гражданского общества, так и представителей бизнеса. И это принесло свои плоды. Торговля между Турцией и Африкой выросла в восемь раз всего за два десятилетия. Африканские страны стали стратегическими направлениями для расширения и консолидации турецкой авиационной отрасли, а также рынками для турецкой оборонной промышленности».
Рост экономических связей между Анкарой и Африкой действительно впечатляет. Двусторонняя торговля между Турцией и континентом превысила 40 миллиардов долларов в 2022 году по сравнению с чуть более 5 миллиардами долларов в 2003 году. Турецкие подрядчики в настоящее время работают над строительными проектами стоимостью около 85 миллиардов долларов. Turkish Airlines обслуживает более 60 направлений в Африке. Только оборонная промышленность Турции в 2021 году экспортировала товаров на сумму более 288 миллионов долларов.
Новые возможности, новые рынки
Турция традиционно концентрировала свои африканские инвестиции в Северной Африке – наследии Османской империи, которая когда-то простиралась по всему региону – но все больше расширяет свое присутствие в странах Африки к югу от Сахары, чтобы воспользоваться новыми возможностями в области редкоземельных материалов и других важнейших природных ресурсов. , а также возобновляемые источники энергии.
Только в прошлом месяце стамбульская энергетическая компания Karpowership, владеющая флотом электрогенерирующих судов, объявила о планах расширить свое присутствие в 15 африканских странах, включая Кению, Нигерию, Камерун, Габон и Анголу, в рамках своей цели по удвоению своего присутствия. мощности по производству электроэнергии.
Что стоит за этими давними отношениями, которые не демонстрируют никаких признаков замедления – и даже, кажется, ускоряются?
Федерико Донелли, профессор международных отношений Университета Триеста, рассказал African Business, что экономический и политический успех Турции на континенте отчасти обусловлен «ее уникальным и гибридным имиджем в Африке».
«В последние годы Турция стремилась выделиться среди традиционных и новых игроков. Это мусульманская страна с далеко не демократическими институтами, промышленным развитием, кандидатурой в ЕС, членством в НАТО и менее колониальной историей в Африке», — говорит Донелли.
«Турецкое предложение представляет собой средний или третий путь, отличающийся как от западного либерального, так и от китайского авторитарного капитализма».
«Этот подход означает путь роста и развития, который перекликается с чаяниями многих африканских стран. Турция стремится поделиться с африканскими странами своей собственной парадигмой или формулой развития, которая доказала свою эффективность в ее собственном быстром экономическом росте. Вместо того, чтобы создавать новые отношения зависимости, подход Турции имеет тенденцию фокусироваться на политическом равенстве, взаимном экономическом развитии и долгосрочном социальном партнерстве», — добавляет он.
В экономической сфере этот подход также означает, что турецкие инвестиции и финансовые пожертвования в Африке, как правило, не сопровождаются условиями, связанными с управлением.
«Турция говорит на языке государственного суверенитета, и это определенно является преимуществом», — говорит Пинто из Университета Лусафоны в интервью African Business.
«Как Китай и Россия, он не навязывает политические условия африканским странам. Эти условия воспринимаются многими как нарушение их суверенитета и новая, хотя и более доброжелательная, форма империализма или колониализма».
«Турция более подготовлена к заключению соглашений и лояльности в мире, где реальная политика определенно вернулась», — добавляет она.
Общие цели глобального управления
Действительно, еще одним фактором, способствующим расцвету торгово-экономических отношений между Турцией и Африкой, является их общая цель по реформированию структур глобального управления. Многие африканские лидеры заявляли о необходимости перестройки Бреттон-Вудских институтов, таких как Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк, которые, по мнению многих на Глобальном Юге, несправедливо концентрируют экономическую и политическую власть в западных столицах. Недавнее вступление Африканского союза в «Большую двадцатку», возможно, является небольшим шагом на пути к изменению баланса сил, но на всем континенте существует широкое стремление к гораздо более широким реформам.
Это то, что президент Турции Эрдоган смог использовать при построении дипломатических и экономических отношений по всей Африке – не в последнюю очередь потому, что Анкара разделяет аналогичное чувство, что ее отвергли ЕС и другие институты, в которых доминирует Запад. Эрдоган открыто заявил, что Совет Безопасности ООН особенно нуждается в реформе, часто во время зарубежных поездок в Африку и другие места он утверждал, что «мир больше, чем пять».
Донелли отмечает, что «Турция очень активно продвигает более широкое участие в принятии управленческих решений. Регулярно апеллируют к претензиям африканских стран и стран Глобального Юга».
«Это способствует взаимовыгодным отношениям. Турции необходимо повысить свою популярность среди африканских государств, чтобы улучшить свой международный статус и заручиться поддержкой своих требований в международных органах», — говорит он.
«Африканские страны и институты, такие как Африканский союз, также получают выгоду, получая поддержку для более широкого участия в глобальном процессе принятия решений и доступа к крупным международным форумам, таким как G20».
Заметное присутствие
По мере того, как экономический и политический интерес Турции на континенте растет, во многих африканских странах наблюдается все более широкое турецкое присутствие. Например, количество турецких посольств в Африке выросло с 12 в 2002 году до 44 к 2022 году, причем Эрдоган заявил, что хочет, чтобы это число увеличилось до 50. Одной из движущих сил этих более тесных связей, утверждает Пинто, является простая близость – Турция находится ближе к Африке, чем большинство других средних и крупных держав, «что имеет решающее значение в геополитической и геоэкономической сферах».
Учитывая эту близость и то, насколько Центральная Африка сейчас находится по отношению к стратегическим целям Турции, Анкара становится более непосредственно вовлеченной в события на континенте. Мехмет Озкан, профессор Турецкого университета национальной обороны в Стамбуле, прогнозирует, что «отношения между Турцией и Африкой улучшатся и расширятся в ближайшие годы» и отмечает, что «в последнее время мы видим, что Турция все активнее сотрудничает в военном отношении с африканскими странами и сейчас вовлечен в региональные конфликты, такие как в Сомали, Судане и Эфиопии».
Озкан говорит, что «связи в области обороны очень важны для Турции и станут еще более важными в ближайшем будущем… Африка является одним из крупнейших рынков военной техники и, следовательно, ключевым маршрутом для выхода продукции Анкары на международную арену».
Донелли также отмечает, что «Турция позиционирует себя как партнёра африканских государств, как за счёт экспорта военной техники, так и за счёт обучения сил безопасности. Самый известный случай — продажа дронов, но это лишь верхушка айсберга».
«Эта тенденция также отражает изменения в процессе принятия решений в Турции, где связи между оборонными предприятиями и политической элитой стали более тесными», — говорит он, отражая то, насколько переплетенными стали турецкие экономические, политические и военные соображения в Африке.
Донелли называет особый подход Турции к Африке «Анкарским консенсусом» – консенсусом, который, как надеются обе стороны, принесет значительные политические и экономические результаты в предстоящие годы.
«Анкарский консенсус можно рассматривать как новую модель экономического, политического и социального развития африканских стран», — говорит он. «Это альтернатива как так называемому Вашингтонскому консенсусу, в котором доминируют США и Европа, который выступает за неолиберальную экономическую политику и политику развития, так и более позднему Пекинскому консенсусу, который подчеркивает экономический рост под руководством государства и отдает приоритет стабильности над демократией. »
Поскольку Турция продолжает распространять эту модель по всему континенту – и выделяет больше ресурсов за пределы своей традиционной ориентации на Северную Африку – африканские лидеры будут надеяться, что «Анкарский консенсус» поможет обеспечить большее процветание и политическое представительство на глобальном уровне.