Что мы знаем об Африке? Еще недавно это был набор штампов и клише из Чуковского и программ о путешествиях. Сегодня Африка становится ближе, и по-новому открывается для нас — это связано как с динамичным развитием континента, так и с ростом взаимного интереса между Россией (странами СНГ) и африканскими странами. Наши соотечественники рассказывают о своих африканских историях успеха, каково это — жить, работать или вести бизнес в Африке. Редакция ресурса «Helloafrica.ru» запускает серию интервью (историй) «Наши в Африке».
Интервью № 3: с Георгием Шабадом, российским предпринимателем, который уже 10 лет развивает финансовый бизнес в восьми странах континента.
Мы занимаемся в Африке в основном финансовым, транзакционным бизнесом. Работали в разное время в различных странах, — в ЮАР, Танзании, Намибии, Нигерии, Зимбабве, Ботсване. Также мы работали в сфере энергетики в Эфиопии и ЮАР. Но, повторюсь, — основное направление, это платежные системы и бизнес розничного кредитования, который и сейчас успешно развивается.
Мне бы хотелось рассказать о том, какие общие выводы можно сделать работая в Африке, — что мешает, что помогает, и на что стоит обратить внимание.
На фото: Георгий Шабад в одной из стран Африки.
«Африка абсолютно разная»
Я считаю, что Африка очень разнообразна и абсолютно не гомогенна. Если человек, например, работает в Египте, в Сьерра-Леоне или Судане, — не достаточно просто сказать «он работает в Африке». Это все совершенно разные истории. Это все равно, что сказать, «человек работает в Азии», — но один работает в Казахстане, а другой в Гонконге. И то и другое Азия, но отличия экономические, технологические, культурные, и все остальные — огромны. То же самое, в случае с Африкой. Континент абсолютно разный. Он не подвержен общим континентальным критериям.
И когда мы в России, говорим “давайте-ка мы будем сотрудничать с Африкой”, это в каком-то смысле является геополитическим и экономическим лукавством. Потому что конечно, Северная Африка — это арабские страны и тут необходимо работать с арабским миром, если мы говорим о Центральной Африке, то это своя специфичная история. В случае с англоязычным Югом Африки, третья история. Уровень развития также очень различный. Есть страна участник БРИКС — ЮАР, достаточно развитая страна. Есть Ботсвана, которая по уровню своего законодательного развития скорее европейская страна. А есть страны на Африканском Роге, которые абсолютно нищие, и в которых нет никакого закона. И в этом смысле, если компания присутствует в Африке, это не значит, что она автоматически может работать по всей Африке. Даже если у нее есть географический хаб. Потому что географические хабы — тоже очень разнообразны. Одно дело — Индийский океан, и совсем другое дело — Атлантический океан. Огромная разница по рынкам сбыта и торговым путям.
«Общее колониальное прошлое»
Поставить себе задачу “давайте присутствовать в Африке”, это значит не поставить себе никакой задачи. Задачу необходимо ставить следующим образом: давайте присутствовать в том или ином регионе, который объединен перечнем тех или иных аспектов — транспортом, культурой, законодательством, языком, рыночными потребностями …
Кстати, как раз используемый в стране европейский язык очень важен, африканские страны более объединены по языковому признаку, нежели по географическому. Язык — это и мировоззрение, и религия, и система законодательства, и торговые и финансовые связи, и историческое прошлое.
По моим наблюдениям, единственное, что реально связывает участников обще африканских объединений, кроме чисто географического признака, — общее колониальное прошлое. Работа над этим колониальным прошлым, над преодолением его последствий, и есть то, что объединяет всех африканцев. Во всяком случае — риторически. Но опять же, это не относится к странам Севера Африки, арабские страны себя несколько по-иному позиционируют.
«Право имеет значение»
Мы работаем в основном в англоязычных странах, в странах с развитой инфраструктурой и законодательством. Английское право, а оно нам знакомо и понятно, в той или иной степени служит основой законодательства этих стран.
Самое печальное с чем сталкивается бизнес попадая в Африку — с невозможностью найти справедливость, в случае необходимости судиться. А конфликты возникают всегда. И необходимо быть к этому готовым. Куда обращаться в суд, кто будет представлять твои интересы? В англоязычных странах лучше или хуже, но право работает.
Например, мы очень любим Ботсвану по той простой причине, что в стране очень низкая коррупция, понятная система законодательства, хорошая судебная практика. Мы работает публично, по лицензиям, в тесном контакте с регулирующими органами, и поэтому нам очень важно, чтобы система законодательства была выстроена таким образом, чтобы была возможность в юридической плоскости решать все вопросы.
Ну и конечно, важен сам английский язык. Мы его знаем, и всегда удобнее работать на языке, который знаешь. В частности, в той же Ботсване, он не только государственный, но на нем также ведется все делопроизводство и судебное производство. Это очень практично.
В Африке мы работаем с 2008 года. И за это время у нас было бесчисленное количество судебных разбирательств, в которых и мы выступали в качестве истцов, и против нас подавались иски. И эта сторона бизнеса должна быть абсолютно просчитана.
Есть и печальные истории. На примере одной крупнейшей российской добывающей компании (не буду раскрывать ее название) и ее покупок в Африке, мы увидели, что она все потеряла во многом из-за слабой юридической поддержки. Из-за того, что руководству компании вовремя не разъяснили роль профсоюзов в местных реалиях и роль экологических министерств, не объяснили, что значит мажоритарный и миноритарный холдинг, не объяснили, как работают программы по поддержке коренного населения. Какие ты имеешь права, а какие не имеешь, какие права у совета директоров (а это совсем не такие права как в России).
«Пользы никакой»
Никаких российских специалистов не существует, об этом необходимо забыть. Нужно набирать среди местных. Выбрать их трудно, но возможно. И тут, к сожалению, есть все шансы столкнуться с удивительной способностью наших торговых представительств и посольств никоим образом не оказывать практического содействия российскому бизнесу. Они – приятные и знающие люди, с удовольствием с тобою поговорят, расскажут о богатой истории российско-африканского сотрудничества, и не более. Нельзя рассчитывать на элементарную помощь в поиске хорошего нотариуса, юриста, оценке рынка. Все, чем в принципе занимаются торговые представительства других государств, в российском случае не работает. Например, мы обращаемся в немецкое консульство (или торговое представительство) африканской страны (не буду ее называть), и они нам выдают список юристов, выдают список компаний, с которыми они взаимодействуют, говорят кто и в чем хорош, и т.д. Это то, что наши представительства в Африке вообще не могут делать. Все наши попытки за все эти годы получить хоть какую-то помощь от наших российских представительств, кроме как вреда, ничего не приносили. Да, были случаи, когда мы получали нейтральный результат, но случаев пользы — никогда.
Рассчитывать на это не надо. Российские чиновники может быть хорошие ребята, приятные, но они не умеют помогать бизнесу, не научены, не имеют необходимого kpi.
«Каждый человек — лучший друг брата президента»
При выходе на местные рынки ты сталкиваешься с интересным феноменом. С кем бы ты ни общался в Африке, он тебе расскажет, что он лучший друг … (а дальше подставляем любой вариант): брата президента, жены президента, матери президента, свата президента. То есть какой-то близкий человек к первому лицу. Никто никогда не скажет, что он лучший друг президента. Потому что тогда ему можно сказать, — отлично, давай пойдем с президентом в ресторан и посидим с ним, раз ты его лучший друг. Нет, он лучший друг именно «брата президента», который как тут же любезно вам объяснят, все в стране и «решает». Огромное количество напористых советников, которые хотят пристроить твои бизнес-начинания правильным образом в Африке, поражает. Возможно у нас в России так же, просто мы никогда не были у себя иностранцами, возможно у нас иностранцев также «окучивают». Но в Африке это просто невообразимая история. Фактически никакой пользы такие люди не окажут, при этом все они хотят деньги, долю в компании и пр.
Сортировать эти истории, и определять, кто действительно может стать твоим партнером на месте, а кто нет — это вопрос опыта и вопрос времени. Опять же, если нет нормальной поддержки знающих людей.
«Форум Россия-Африка»
Прошел форум «Россия-Африка», в котором я также имел честь участвовать. Экономические проблемы не решаются путем политического собирания разношерстной массы лидеров в одном месте и провозглашением декларационных историй. Это, возможно, хорошее политическое начинание, но для того, чтобы развивался бизнес нужен рынок и инфраструктура. А политические действия могут помочь, когда нужно не бизнесом заниматься, а «оказывать помощь». Помощь африканские страны всегда с удовольствием принимают, и у них большой опыт абсорбирования этой помощи, — что от Советского Союза, что от западных стран, что от Российской Федерации. Они с огромным удовольствием получат помощь и очень быстро ее распределят, где-то в интересах народа, где-то в интересах правящей элиты.
Многие говорят о советском заделе нашего присутствия в Африке. Но надо понимать, что мы присутствовали в Африке как доноры. Я же, как бизнесмен, говорю о взаимовыгодном сотрудничестве, о возможности заработать и развить бизнес, который там будет тебе принадлежать. Допустим, говорят, что в таком-то и таком-то правительстве много выходцев из советской системы образования. Да, это помогает личному общению. Но эти люди в советские времена были чаще всего подпольщиками и революционерами, и получали деньги от Советского Союза. Где-то им удалось сбросить режим, и они сами стали властью. Что они помнят о Советском Союзе? Что были люди, которые давали большие деньги африканским «товарищам», и до сих пор обращаются к русским — «товарищ», но при этом рассчитывают, что товарищи и дальше будут им помогать. Но у меня другое представление о том, что должна наша страна делать, и как должна позиционировать себя в Африке.
Форум «Россия-Африке» грозит уйти именно в этом направлении, — нашего политического желания работать с Африкой, и их коммерческого желания пользоваться помощью.
Но взаимоотношения должны быть взаимовыгодными. И тут мы сталкиваемся с полным отсутствием инфраструктуры. Если мы говорим об инфраструктуре технической, то, например, необходимы станции ремонта грузовиков, в случае если мы хотим продавать КАМАЗы, например. А в Африке уже есть MAN, Volvo, какие-то китайские грузовики, у которых всегда есть возможность пройти полное техническое обслуживание на месте. Именно, поэтому и Sukhoi Superjet не полетел в Африке. Над этим необходимо работать долго и кропотливо.
Необходима систематизированная работа по маркетинговой поддержку выхода наших производителей на африканские рынки, а не так, как это делают сейчас многие производители: вот, мол, мой продукт, давайте продавать его в Африке, но на продвижение его на рынке у меня бюджет – ноль долларов.
А еще необходима инфраструктура финансовая. Различные формы кредитования экспорта, гарантии под кредитование экспорта, гарантии покупателям, которые приобретают товар, и пр. Все это у западных производителей присутствует. Покупая к примеру западный грузовик в Африке, покупатель получает всю линейку сопровождающих финансовых инструментов. Немецкое правительство гарантирует кредиты, которые используются для покупки немецких грузовиков, и пр. У нас это только- только начинается. Российский экспортный центр и его страховое крыло Эксар пытается двигаться в этом, несомненно правильном, направлении. Но это не происходит по щелчку пальцев, а главное — это должно делаться более активно, и в каком-то смысле более рискованно. Потому что смысл государственной гарантии заключается как раз в том, что никто другой таких кредитов не даст.
«Экспортные позиции России»
На слуху российское вооружение в Африке. Но я не думаю, что это пример успеха. Пока страна бедная, она покупает российское вооружение, как только немного богатеет, она начинает покупать вооружение других государств. При этом, мы бесспорно сохраним свою долю рынка вооружений.
Далее, мы производим грузовики, но на этом рынке большая конкуренция. Для успешной реализации российского автопрома необходима финансовая инфраструктура. Также я знаю о некоторой активности РЖД в африканских странах. Суда определенного класса могут быть интересны для африканского рынка. Возможен сельскохозяйственный экспорт, например, пшеницы и свинины.
Но тут опять же встает вопрос экономической целесообразности. Рынок очень сложный. И на нем необходимо практически с нуля выстраивать нашу инфраструктуру. Это игра в долгую. А играть в долгую у нас пока не научились. Конечно, определенный рост отдельных позиций российского экспорта в Африку возможен (в сравнении с текущими объемами), но он в ближайшее время вряд ли станет определяющим на фоне других направлений российской внешней торговли.
Мне кажется, что различные проекты строительства могли бы стать нашей успешной историей в африканских странах. Мы научились делать крупные инфраструктурные проекты и в этом мы можем быть конкурентно способными в Африке. У наших девелоперских компаний есть определенный опыт, причем опыт работы в специфических условиях, порою при отсутствии инфраструктуры. Там, где речь идет о развитии отдельных островков-территорий. То есть, как в анекдоте: «кругом четверг, а у нас — суббота», это мы умеем. Наверное, этот опыт мог бы быть очень востребован в Африке, при гипотетической поддержке Российского экспортного центра. Конечно, и в этом секторе высокая конкуренция, но мы могли бы поразить рынок низкой ценой предложения.
У нас также существует довольно уникальная экспертиза на рынке платежей и вообще финтеха. Учитывая специфику и диверсифицированность африканского рынка, здесь может быть серьёзное поле для частной российской инициативы. Но все-таки, на мой взгляд, текущее сотрудничество России с африканскими странами строится преимущественно на политической основе. А значит, оно будет таким же как в советское время; будет так или иначе приводить к донорству с нашей стороны.